1
Мы сорок месяцев подряд
В огне, в снегу, на горных склонах,
Крутых обледеневших гряд
Стояли, как на бастионах.
Не знаю, много ли недель
еще пришлось бы, как в те годы,
Глотать свинцовою метель
В единоборстве с непогодой.
Как солнца, ждали мы «добра»,
Когда желанье станет былью,
Когда придет и нам пора
Орлиные расправить крылья.
Все дни и ночи напролет
В боях мы закаляли тело.
И вот желанное «Вперед!»
Крылатой вестью прилетело.
2
Часы показывали три,
И грянул гром двухсот орудий,
И охнул Муста-Тунтури,
Вздохнув своей гранитной грудью.
Блеснули сотни языков,
И сразу разорвали в клочья
Навес осенних облаков
И полотно октябрьской ночи.
Не позабудут валуны,
Когда, как голос правосудья,
Гремел наш грозный «бог войны»
Североморские орудья,
Закрыло дымом все вдали,
Пылал хребет и содрогался,
Как будто на краю земли
Вулкан могучий извергался.
Казалось, в залпах батарей
Слились с неумолимой силой
Печаль и слезы матерей,
Тоска сирот, разлука с милой,
Врагом опустошенный дом,
Изрытые просторы пашен,
Сады, снесенные огнем,
И гнев, и кровь, и совесть наша,
И жизнь за тридевять земель,
Мороз и снежные заряды,
Дожди и мокрая шинель –
Все в страшном громе канонады.
3
Нагрелись пушки, где ни тронь,
Снаряды искромсали горы,
Но все: «Огонь! Огонь! Огонь!» –
Кричали наши комендоры.
Тут каждый подвига хотел,
А тело гаубиц краснело…
У пушек может быть предел,
У ненависти – нет предела.
В бетоне и граните скал
Искали егеря спасенья,
Но смертоносный наш металл
Долбил, коверкая укрепленья.
По бронированным норам
Вели огонь артиллеристы,
Взлетали в небо тут и там
Обломки логова фашистов.
Как на большой сковороде,
Метались в страхе супостаты,
Но нет спасения нигде –
Безжалостен огонь расплаты.
И «бог войны» не умолкая,
Ломая все, что враг настроил.
«Добро», – промолвил генерал
И дал приказ: «На штурм, герои!»